Турция стала дестабилизирующей силой на Ближнем Востоке
Турецкая Республика превратилась в непредсказуемого члена команды, в краткосрочный актив, обеспечивающий бомбардировки США в северной Сирии, но она же одновременно является и серьезной помехой, когда дело доходит до какого-либо варианта конечного урегулирования, направленного на прекращение боевых действий в регионе.
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в своей чрезмерно бурной реакции на июльскую попытку военного переворота, стремится уничтожить как действительных врагов, так и своих умеренных критиков. Его чрезвычайные полномочия недавно были расширены. Он использовал список врагов, который был подготовлен до переворота, чтобы взять под стражу 37.000 лиц без каких-либо перспектив судебного разбирательства, чтобы арестовать или уволить с работы более 100.000 государственных служащих, чтобы прекратить деятельность газет и телевизионных станций, чтобы закрыть школы и университеты, а также, чтобы вести еще более кровавую войну против национального меньшинства страны — курдов. В курдском юго-западе Турции были массовые увольнения и даже аресты учителей, чиновников и выборных должностных лиц, в том числе мэров. Их заменили лояльными к правительству назначенцами из Анкары, которым часто не хватает профессиональной подготовки, необходимой для выполнения своей работы.
Паранойя и стремление к мести — глубоки. Предполагаемый организатор переворота Фетхуллах Гюлен был преподнесен как глава “террористической организации … с намерением подчинить весь мир, далеко за пределами Турции”. Турецким посольствам и консульствам за рубежом было приказано составлять списки нелояльных граждан. Анкара даже подала в суд на немецкого комика, который высмеивал Эрдогана. В самой Турции полиция и агенты спецслужб арестовывали людей, которые имели американские однодолларовые купюры, серийные номера которых начинались с одинаковой буквы. (Считается, что банкноты были использованы в организации заговорщиков для удостоверения своей принадлежности к ней). Чтение “неправильной” газеты или книги приводило к увольнению или лишению свободы. В то же время голоса парламентских критиков подавляются, а им самим угрожают арестами, после того как они объявляются террористами. Было множество сообщений о пытках, избиениях и даже изнасилованиях задержанных, а Эрдоган выступает за смертную казнь для офицеров, участвовавших в перевороте.
Наряду с этим, продолжается коррупционная деятельность самого Эрдоган, его семьи и его близких соратников. Турция незаконно покупала иранскую нефть, в то время как Иран был под санкциями, а сын Эрдогана Билал использовал свои танкеры для транспортировки этой нефти на рынки Восточной Азии. Однажды, опасаясь полицейского рейда, Эрдоган позвонил своему сыну и посоветовал ему пойти к сейфу и спрятать деньги. Сейчас правительство арестовывает бизнесменов, обвиняемых в симпатиях к перевороту, без предъявления каких-либо доказательств, а также конфискуются миллиарды долларов, принадлежащих их компаниям. Этими средствами “временно” управляют политические сподвижники Эрдогана.
Эрдоган, к сожалению, опирается на солидный блок избирателей, которые видят мир так же, как он сам, а также разделяют его бурную и часто цитируемую религиозность. Он вдохновляется своим персональным чувством правоты и демонстрирует поведение, которое можно квалифицировать как манию величия, исходя из его грандиозных проектов и переопределения внутренних и внешних интересов Турции в неотъемлемую часть своей собственной власти и власти своей правящей партии «Справедливость и развитие».
Ранее я уже писал о том, как все более агрессивная внешняя политика Эрдогана довольно долгое время обуславливается, в определенном смысле, обоснованным опасением, что может быть создано независимое курдское государство, которое предположительно включит в себя части Турции, северной Сирии, Ирака, а также западного Ирана. Действительно, нынешнее участие Эрдогана в боевых действиях против ИГИЛ на самом деле является преднамеренным смещением курса и по большей части направлено на осуществление ударов против курдских ополченцев, которых Соединенные Штаты рассматривают в качестве своей наиболее эффективной боевой силы против террористических группировок.
Еще более тревожными являются недавние события указывающие, что Анкара в настоящее время руководствуется ирредентистскими притязаниями на бывшие части Османской империи, которые примыкают к границам Турции, в том числе Мосул в Ираке, районы непосредственно к северу от Алеппо в Сирии и части Греции. Эрдоган утверждал, что он несет ответственность за защиту “турок” в соседних государствах. Это в качестве обоснования, используемого им для бомбардировок контролируемых курдами районов и для заявки на роль в готовящемся Ираком наступлении на Мосул, где имеется незначительное туркменское меньшинство. Правительство Ирака, зная, что после того, как Анкара проникнет в страну, трудно будет заставить турецких солдат вернуться домой, категорически отвергло предложение. В ответ Эрдоган заявил, что Турция имеет право вторгаться в Ирак, если чувствует угрозу.
Претензии на некоторые формы регионального доминирования означают пересмотр внешней политики Турции, в которой ставится акцент на дружественные отношения со всеми своими соседями. Можно предположить, что июльский переворот выпустил Джина из бутылки, полностью освободив Эрдогана от всех ограничений и дал ему возможность переписать конституцию страны, чтобы расширить и увековечить свою власть.
Многие обоснованно задаются вопросом, есть ли вообще необходимость в существовании НАТО, после распада Советского Союза. Но членство Турции вызывает очень серьезные опасения в связи со статьей 5 Вашингтонского договора (который создал альянс). Это положение требует от всех членов реагировать на военную угрозу в отношении любого государства-члена, в качестве “коллективной обороны”. С учетом того, что альянс подразумевает деятельность оборонительного характера, ирредентистские притязания Турции являются проблематичными, в частности, учитывая то обстоятельство, что не представляет труда организовать инцидент, в результате которого наступательная операция будет выглядеть как самооборона. Подобный инцидент имел место в декабре 2015 года, когда явно преднамеренно был сбит российский военный самолет, который проник через границу на территорию Турции на 17 секунд. Турция расценила вторжение как акт войны. К счастью, Москва проявила сдержанность в своей реакции, и ситуация не обострилась в военном плане. Поэтому, вопрос об участии в НАТО стал по сути спорным, хотя такая возможность вскользь обсуждалась в Брюсселе.
Кроме того, будучи в основном европейско-американским альянсом, в НАТО давно принято за должное, что государства-члены должны соответствовать разумным демократическим нормам. Это то, от чего Турция стремительно движется прочь с ее массовыми арестами, постановочными процессами, коллективными наказаниями, в то время как Эрдоган, путем повышения собственных президентских полномочий, стремится усилить свое положение. Как выразился Даг Бэндоу из Института Като: “Краткий демократический момент Турции заканчивается”.
Для Соединенных Штатов все несколько сложнее. Хиллари Клинтон, скорее всего, поднимет ставки в Сирии, что потребует использования авиабазы Инджирлик. Но после этого, полагая, что третью мировую войну каким-то образом можно предотвратить в ходе эскалации и вмешательства, роль Турции должна быть переоценена на основе стратегических соображений, отличных от нынешних боевых действий в Ираке и Сирии. Статус Анкары в качестве долгосрочного стратегического фактора, безусловно, должен быть оспорен, особенно в свете авторитарных пристрастий правительства Эрдогана.
Большинство наблюдателей в Вашингтоне сейчас считают, что ИГИЛ скоро будет побежден в качестве территориальной угрозы, хотя она, вероятно, сохранит за собой базу операций в неспокойной Ливии. Это означает, что любые последующие операции против этой группировки будут проводиться сотрудниками по специальным операциям и разведки. Таким образом, обширная инфраструктура и поддержка не потребуются. С учетом того, что США сохранят крупное региональное военное присутствие в Кувейте, Бахрейне и Катаре, Турция окажется в тихой заводи и превратится в ненужный пережиток холодной войны, тем временем как Вашингтон будет уделять большое внимание вопросам безопасности связанным с Ираном и на суннитско-шиитский конфликт.
Анкара продолжает считать, что ее нынешнее стратегическое значение означает, что она может делать или говорить все что угодно, а Вашингтон будет избегать какой-либо критики. Но Белый дом явно начинает сознавать, что Турция, в долгосрочной перспективе будет обузой, до тех пор, пока преобладает эрдогановский бренд демократического централизма. Следует отметить, что нынешние двусторонние отношения, в которых администрация идет на уступки, чтобы унять неизменно раздражительного Эрдогана, представляет собой неверную политику. В недавней размолвке с Багдадом по вопросам активизации роли Турции в Мосуле, госсекретарь Джон Керри неосмотрительно призвал иракцев дать туркам возможность стать партнером в предприятии. Он был глух к другим соображениям, которые слишком хорошо известны правительству в Багдаде и курдским партнерам Америки.
Белому дому следует признать, что Турция стала дестабилизирующей силой на Ближнем Востоке. Сговор с террористическими группировками вроде ИГИЛ и их вооружение, показывают, что Турция не желает отказаться от двойной игры против своих номинальных союзников. Его непримиримая враждебность ко всему курдскому влияет на внутреннюю стабильность почти всех соседей и уменьшает возможности Вашингтона по борьбе с ИГИЛ. Его агрессивный национализм, который начинает превращаться в ирредентизм, опираясь на то, что до сих пор, даже после чистки тысяч сотрудников, является самой мощной армией в регионе, может легко трансформироваться в серию локальных конфликтов, так как Анкара стремится к расширению своих границ.
Если Турция продолжит пребывание в составе НАТО, и если США будут упорствовать в сохранении с ней своих тесных связей, то в конечном итоге последствия могут быть тяжелыми, с еще одним втягиванием Вашингтона в трясину Ближнего Востока посредством войны, к которой США не готовы, и к чему они не стремятся.
Филипп Джиральди, бывший сотрудник ЦРУ, исполнительный директор Совета национальных интересов
Перевод с английского
