О несостоявшихся проектах территориальных переделов в советской Средней Азии Недавние события в Киргизии после парламентских выборов, увенчавшихся очередными массовыми беспорядками, как и следовало было ожидать, оказались под пристальным вниманием Анкары. Это обусловлено хотя бы тем, что Киргизия – восточный, наиболее отдаленный фланг небезызвестного Тюркского Совета и его гуманитарно-культурного филиала – «ТЮРКСОЙ». Но не исключено, что стародавние претензии Узбекистана и Казахстана на раздел Киргизии, о которых речь пойдёт впереди, могут быть среди косвенных факторов, предопределяющих перманентную внутриполитическую дестабилизацию постсоветской Киргизии. По ряду данных, упомянутыми протурецкими структурами готовится программа долгосрочной экономической помощи Киргизии, которая будет предоставлена на льготных условиях. Подробности программы официально пока не сообщаются, но до 70% финансирования программы обеспечивает турецкая сторона. А общий размер помощи – с учётом дополнительных преференций для киргизских товаров и дополнительного финансирования образовательных и культурных программ для Киргизии в странах ТС – превысит 250 млн. долл. О мониторинге Турцией текущей ситуации в Киргизии свидетельствует, например, публикация в Habertürk от 15 октября с.г.: «…В Киргизии всё только начинается». Можно предположить, что здесь содержится намёк на разворачивающееся геополитическое противоборство у северо-западных границ Китая, в котором свои козыри есть не только у Анкары, но и у Лондона. При этом отмечается растущая конкуренция российскому влиянию со стороны Пекина: «Относительно невидимый игрок – Китай, перед которым страна имеет больше всего долгов (свыше 55% совокупного внешнего долга Бишкека). Хотя обычно утверждается, что Киргизия непоколебимо находится в сфере влияния Москвы, в последние годы Китай фактически берет в свои руки динамику киргизской экономики. В то время как позиция Китая объясняется принципом «невмешательства во внутренние дела», Китаю меньше всех нужна нестабильность в Киргизии. Киргизия, очевидно, станет ареной напряженной борьбы». Обращает на себя уверенность турецкого издания в том, что «…грядёт новый хаос. Потому что споры о том, кто будет новым президентом, также подстегивают борьбу между державами, которым небезразлично стратегическое положение страны». Более откровенна Sabah от 13 октября с.г.: «Есть много видимых причин, вызвавших в стране хаос, главная из них – борьба за власть мировых держав – России, Китая и США – в Азии». При этом у Анкары более важная роль в Киргизии, да и по всей Азии: «Турция в силу политических, исторических и этнических связей находится прямо в центре этой глобальной борьбы за власть». Особое внимание уделяется работе в центральноазиатской стране оппозиционных режиму Эрдогана структур: «После распада СССР Киргизия попала и в их поле зрения: эти территории были поручены организации фетхуллахистов» (FETÖ), которая особенно волнует нас. Киргизия была страной, где FETÖ обрела наибольшую силу после Турции и, так же как Турцию, осаждала государство изнутри». Более того, утверждается, что «активность FETÖ означает активность ЦРУ и США. За счет созданных школ и деятельности в деловом мире FETÖ за последние 30 лет буквально проникла в капилляры государства (в данном случае имеется в виду Турция)и стала очень сильна в чиновничьем аппарате. В последние годы она также просочилась в политику и даже стала действовать не в одной политической партии». 15 октября министр иностранных дел Чавушоглу вновь обвинил «гюленистов» в разжигании беспорядков в Киргизии. Расширение связей с Центральной Азией является «национальной политикой» его страны и частью внешнеполитической инициативы Asia Anew («Азия заново»), предполагающей выработку комплексного подхода к региону в различных сферах – от торговли и оборонной промышленности до технологий и культуры. Разумеется, всё это обосновывает растущее влияние Анкары на внутриполитические процессы в Киргизии, молодёжь которой, «получившая образование в Турции, создала партию «Тартип» (“Порядок”, создана в 2008 г.), сделав первый политический шаг в этом направлении». Кроме того, созданное в 1993 году «Турецкое агентство сотрудничества и развития» (TIKA) к 2020 году реализовало в Киргизии свыше 30 инвестпроектов и провело 324 мероприятия в рамках политики «мягкой силы». Турецкие инвестиции в Киргизии (прямые и портфельные) к настоящему времени превышают 25% в общем объеме иноинвестиций в этой стране – против 15% в начале 2000-х годов. Весьма важен и сегмент подготовки военных кадров: обучение военнослужащих стран-членов «Тюркского совета» в Турции (за её счёт) происходит не только на двухстороннем уровне, но и в рамках программ сотрудничества этих стран с НАТО. И не лишены реализма прогнозы некоторых наблюдателей, предсказывающих уже вполне легальное появление турецких военных в Центральной Азии по итогам, к примеру, очередного обострения на киргизско-таджикской границе… 4 ноября глава киргизского Генерального штаба Таалайбек Омуралиев встретился с послом Турции в Бишкеке Камилем Фыратом. В этот же день прошла церемония передачи Анкарой амуниции и техники киргизским военным. По официальным сообщениям, речь идёт о комплектах вещевого имущества, горном снаряжении, автомобилях. Ранее Турция снабжала киргизскую армию в сентябре неназванными оружием боевой техникой. Примечательно, что передача экипировки и автотехники совпала с визитом министра обороны Турции Акара в Казахстан на фоне разговоров о предстоящем создании «Туранской армии». Что касается гуманитарных аспектов, в Киргизии на одну русскоязычную школу ныне приходится с десяток турецких. Только в 1992-2012 гг. в стране были открыты 22 лицея турецкой образовательной сети «Себат», частный университет «Ататюрк Ала-Тоо» и турецко-киргизский межгосударственный университет «Манас». С учетом вышеизложенного, резонно предположить, что Турция едва ли откажется от дальнейшего упрочения своего присутствия в Киргизии и влияния в Центральной Азии с использованием имеющегося у неё инструментария.
Сомнения ряда авторов относительно перспектив государственности Киргизии, по итогам большинства выборных циклов охватываемой хаосом и нестабильностью, на фоне традиционного противостояния «Севера» и «Юга», отсылают нас к некоторым историческим сюжетам. Так, на «заре» национально-территориального размежевания в советской Средней Азии (Туркестане) имели место планы раздела территории этой республики между нынешним Казахстаном и Узбекистаном.
В случае обострения межгосударственных противоречий в регионе, при пассивной позиции евразийских интеграционных структур, апелляции Анкары к общей тюркской идентичности, на фоне активной работы с местными элитами и денежными вливаниями, способны найти некоторый отклик.
